На Щегринку Оленька Селенская попала в результате цепочки невероятных случайностей и там впервые в жизни увидела не то что байдарку, но даже палатку. В поход она взяла (читатель, сядь и крепко возьмись за устойчивый предмет)... итак, она взяла бигуди. Иными словами, чайница как таковая, без всяких оговорок, эдакий нежный городской цветочек.

Но и этого мало. Присовокупим сюда то, что она была моей старой знакомой, да еще замужней молодой мамой. И еще - в тот период она проходила через то, что принято называть "черной полосой". На нее как-то сразу обрушилось несколько неурядиц, несчастий и бед самого разного свойства. То есть можно было предполагать, что ее душевное состояние весьма далеко от устойчивого равновесия...

Ее капитан, автор этих строк, обладал, конечно, куда более богатым опытом, но почти исключительно матросским. Да, возил маму и сестру в 1991 по Онеге. Один или два дня капитанствовал Галочкой на Чирке год назад, да и несколько дней назад на Мде поневоле оказался капитаном Димы Яковлева... Но если бы я знал, что такое Щегринка в малую воду, я бы тысячу раз подумал, стоит ли идти туда даже матросом при опытном капитане типа Куликова. А о том, чтобы руководить Олей с учетом всего вышеизложенного, и речи бы не шло. Но Куликов, без всякого злого умысла, ввел всех в заблуждение. В свое время он позевывая прошел Щегринку за два дня... Что же, хорошая наука вышла всем. На малых реках высота воды, и только высота воды, является определяющим фактором.

Итак, напоминаю - вода низкая. Поэтому первая часть маршрута мало напоминала поход водный, зато отличалась всеми чертами похода водно-пешего. Сто метров воды - проводка - еще пятьдесят - обнос - еще сто - перетаскивание через бревно... Намеченные практические занятия по технике гребли проводить было просто негде. Когда Оля все же пыталась грести, то больше мешала, чем помогала. Поэтому самой распространенной моей командой в ее адрес было: "Положи весло и ничего не делай".

Будь снисходительным, читатель! Вспомни свои неумелые движения и примитивные ошибки, когда ты впервые взял весло в руки. Все мы через это проходили. Эйнштейн тоже начинал с таблицы умножения.

Вспоминается один эпизод. Узрев впереди очередной могучий завал, мы с Димкой вылезли на берег, чтобы поискать тропу обноса. Вылезать было очень неудобно - берег крутой, сырой и густо поросший тонкими деревцами и кустарником. Вдруг Оля отпускает ветку, за которую держится, и лодку по всем законам гидродинамики начинает нести прямо на завал. Попытки Оли воспользоваться веслом приводят к тому, что траектория байдарки в точности описывается другим законом - дедушки Броуна. Почувствовав себя брошенной на произвол судьбы, девушка начинает взывать о помощи, которую никто оказать ей не может. И в самом деле, ситуация безвыходная. Прыгать в воду? Сначала надо до нее добраться сквозь бурелом. Руководить с берега? Опять же, сквозь ветки плохо видно. Да и в распоряжении секунд двадцать, не больше. Спасало, что впереди именно завал, а не водопад. Байдарку успешно прибило к веткам, откуда мы ее потом мучительно вытаскивали.

Впрочем, если не считать множества мелких повреждений "Флагмана", первый день обошелся без особых неприятностей. С утра мы залатали дырки и приняли логичное, как казалось тогда, но оказавшееся фатальным решение - максимально разгрузить "Флагман", поскольку "Выхухоль" имела существенно меньшую осадку благодаря, во-первых, надувным бортам, во-вторых, плоскодонности, и, в-третьих, меньшему совокупному весу экипажа. В итоге на борту "Флагмана" оказались только спальники и личные вещи членов экипажа.

Самое занятное началось днем, в том месте, где из левого берега течет родник, окруженный огромным глиняным конусом, подробно описанным в отчете по Поломети. Река делает крутой поворот направо, а из левого берега торчит бревно. Предугадать это препятствие столь же невозможно, сколь и преодолеть с воды - шустрая струя тащит судно прямо под дерево. Поняв, что всякие телодвижения только ухудшат дело, я сказал дословно следующее: "Оля, сейчас будет очень плохо".

Да, было плохо, хотя могло быть хуже. Вопрос, который навсегда останется для меня загадкой: "Почему Оля не выпустила из рук весла?". Профессионалы-водники, а вы, вот вы лично, при своем первом киле, соблюли принцип "Потеря весла приравнивается к потере личного оружия"? Соблюли? Да будет врать-то!

Разумеется, инструктаж по технике безопасности с обязательным пунктом "Храни весло свое как зеницу ока" с матросом был проведен, но без малейшего расчета на то, что это требование будет так ревностно соблюдено.

Самое смешное, что в сложившихся условиях это самое спасенное весло не очень-то было нужно...

Это было первым положительным фактором. Второй - "Выхухоль" оказалась сзади нас, а не спереди. Димка, увидев мои истошные сигналы, торопливо причалил, чтобы не последовать нашему примеру (без ложной скромности утверждаю - даже он, да и никто иной, не смог бы избежать аварии в этом месте).

Все остальное было действительно "очень плохо". Во-первых, лодка не просто перевернулась. Ее подтащило под то самое бревно и намертво заклинило - бревно не давало всплывать, воздух в корпусе не давал тонуть. Во-вторых, как позже выяснилось, вдребезги промокло все ее содержимое. В-третьих, уплыл олин сапог.

Пока Надежда делилась с Олей своей одеждой и обувью, мы с Димкой, стоя по грудь в стремнине, решали, как вызволить "Флагмана". Предложение пробить днище, выпустить воздух и поднять лодку со дна реки, было обсуждено и отвергнуто. Оставалось одно - рубить. Ох, нелегкая это работа - стоя в ледяной воде, маленьким топориком рубить бревно толщиной в ногу Шварцнеггера!

Пока я освобождал "Флагмана" от воды и вещей, Димка перевез девушек на правый берег, подальше от глины. А на правом берегу нас ждал сюрприз: разодранная шкура "Салюта" и жалкие останки железа. Так что мы стали последней, но далеко не первой, жертвой того самого бревна. Группы, что шли за нами! Мы вас спасли от неминучей гибели, так что с вас причитается!

Погода была прохладная, хотя и солнечная. Последний фактор позволил слегка подсушить олин спальник, любезно одолженный ей Васей, а мой удалось лишь перевести из категории "вдрызг мокрый" в категорию "мокрый насквозь".

...А потом началась знаменитая Щегринская шивера. В какой-то момент я высадил Олю на берег, а сам шел пешком, лавируя между обливняками. Обычно - по колено в воде, реже - по щиколотку, еще реже - по пояс. Возможность проплыть десяток метров воспринималось как чудо. Устав нас постоянно поджидать, Димка ушел вперед, обещая упасть на ночевку "после шиверы". По его словам, до этого сладостного мига оставался от силы час. Он крупно ошибся...

Смеркалось. Отчетливо предвидя, что догнать "Выхухоль" не суждено, я полез за спичками, но вынул лишь мокрый комок картона...
- Оля, - сдерживая волнение, спросил я матроса, преданно ожидавшего меня на берегу, - у тебя есть спички?
- Нет. Я думала, у тебя есть, - с чарующей улыбкой ответила она.

Да, у меня был и запасной коробок, но он предательски выпал из кармана во время одного из обносов...

Никогда не думал, что вид двух рыбаков вызовет во мне такой же трепет, как вид любимой девушки! Я чуть ли не на колени перед ними становился, но все было тщетно - видимо, они были членами секты огнененавистников и ношение спичек являлось жесточайшим нарушением их религиозных принципов.

Остановился я тогда, когда с трудом стал различать не то что воду, но даже собственную руку. Для тех, кто потерял нить, описываю трагизм положения. Наш багаж состоял из следующих предметов: 1) Байдарка; 2) Насквозь мокрый спальник типа "кокон"; 2) Сырой спальник типа "одеяло"; 3) Коврики (2 шт.); 4) Бутылка холодного чая объемом 1,5 литра. Все. Для тех, кто еще не понял: ни спичек, ни палатки, ни еды, а из сухих вещей - только то, что было надето на Оле. На мне насквозь мокрым было буквально все.

Сняв это до последней нитки и оставшись, таким образом, в костюме Адама, я постелил коврик на мать-сыру землю, залез в спальник и заявил, что по крайней мере согреюсь и просушу собой спальник, а там и видно будет. Оля собиралась провести ночь сидя на бревне, но через полчаса отказалась от этой затеи, начав коченеть. Извинившись за вопиющую нескромность своего предложения, я сказал, что у нее нет иного выхода, как провести ночь в обнимку с абсолютно голым мужчиной. Напоминаю - Оля в то время состояла в законном браке, причем не со мной.

Предложение было принято на удивление равнодушно, но с одной поправкой - голый мужчина надел сухие (о, чудо!) шерстяные колготки. ЖЕНСКИЕ... И нет здесь ничего смешного!

Мало того, что обоим удалось заснуть, но никто из нас не заболел, даже насморка не подхватил.

Во избежание грязных домыслов опишу ситуацию словами Станислава Ежи Леца: мы "так тесно прижались друг к другу, что ни для какого чувства не осталось места".

Утро не изменило ничего, кроме освещенности местности. Одежда и не думала высыхать, зато из-за утреннего заморозка стояла колом. И тут я понял: никакими силами я не заставлю себя лезть в воду снова, о чем я и сообщил, выбивая зубами все военные марши, даже еще не написанные. Оля проявляла чудеса понимания и здравомыслия. Предложение остаться на берегу и стеречь судно, пока я попробую по берегу добраться до Димки, она отвергла, и правильно - в глухом месте с одинокой девушкой всякое могло случиться. Мы замаскировали байдарку в кустах и двинулись дальше вдвоем. К счастью, буквально через пятьсот метров пути по сильно пересеченной местности мы увидели на противоположном берегу спасителя-Куликова. До лагеря оставалось еще с полкилометра. Если бы я точно это знал вчера ночью, я бы прошел, проплыл, прополз это расстояние...

Я вприпрыжку вернулся к лодке и погреб. На полпути меня ждало еще одно бревно. Подныривая под него, я получил ссадину на лбу и чуть не кильнулся. Но по сравнению с пережитым это было сущей ерундой.

Дальше все было замечательно. Мы отогрелись, просушились и поели горячей пищи. Димка с Надеждой хлопотали вокруг нас, как курица вокруг цыплят. Шивера и правда скоро кончилась, и до конца похода случилась всего одна неприятность: при преодолении небольшого порога сливного типа у меня внезапно сломалось весло. Значит, все же не зря Оля тогда его не бросила...

Из этого экстремального похода я вынес несколько уроков. Первое - спички и зажигалки никогда не будут лишними, а их герметизация - чрезмерной.

Но главный вывод для меня состоял в другом. Когда мы с Олей в полной темноте оказались на берегу без средств к существованию, я боялся лишь одного - паники. Сам я был к ней весьма близок и сдерживался с трудом. Я не знал, что делать, если бы Оля вдруг забилась в истерике, заплакала или бросилась в лес куда глаза глядят. Но этого не случилось. Эта хрупкая городская красавица вела себя пугающе рассудительно, тихо, скромно и - не побоюсь этого слова - мужественно. Она ни на полтона не повысила голос. Она не проронила ни единой слезинки. Она не бросила никому ни слова обвинения. Она вела себя так, как натренированный спецназовец на учениях. Ее поведение и меня дисциплинировало, не позволяло отчаиваться и сдаваться.

Оля Селенская - очень сложный, противоречивый и непостоянный человек. Но то, что именно в этих условиях она вела себя именно так, а не иначе, навсегда поселило в моей душе величайшее восхищение, и заставляет меня несколько запоздало сказать ей: БОЛЬШОЕ СПАСИБО.